19 век одежда женская крестьянская одежда



19 век одежда женская крестьянская одежда

Наиболее распространенным костюмом крестьян был русский КАФТАН. Об отличии западноевропейского кафтана от русского уже говорилось в начале этой главы. Остается добавить, что крестьянский кафтан отличался большим разнообразием. Общим для него был двубортный покрой, длинные полы и рукава, закрытая доверху грудь. Короткий кафтан назывался ПОЛУКАФТАНОМ или ПОЛУКАФТАНЬЕМ. Украинский полукафтан именовался СВИТКОЙ, это слово часто можно встретить у Гоголя. Кафтаны чаще всего были серого или синего цвета и шились из дешевого материала НАНКИ — грубой хлопчатобумажной ткани или ХОЛСТИНКИ — льняной ткани кустарной выделки. Подпоясывали кафтан, как правило, КУШАКОМ — длинным куском ткани обычно другого цвета, застегивался кафтан крючками на левую сторону.

Селифан и Петрушка. Иллюстрация П.М.Боклевского к поэме «Мёртвые души»
См. страницу «Иллюстрации П.М.Боклевского к поэме Н.В.Гоголя «Мёртвые души»» на сайте «К уроку литературы»

Целый гардероб русских кафтанов проходит перед нами в классической литературе. Мы видим их на мужиках, приказчиках, мещанах, купцах, кучерах, дворниках, изредка даже на провинциальных помещиках («Записки охотника» Тургенева).

Каков был первый кафтан, с которым мы познакомились вскоре после того, как научились читать, — знаменитый «Тришкин кафтан» у Крылова? Тришка явно был бедным, неимущим человеком, иначе вряд ли бы ему понадобилось перекраивать самому свой продравшийся кафтан. Стало быть, речь идет о простом русском кафтане? Отнюдь нет — на Тришкином кафтане были фалды, которых крестьянский кафтан никогда не имел. Следовательно, Тришка перекраивает «немецкий кафтан», подаренный ему барином. И не случайно в этой связи Крылов сравнивает длину переделанного Тришкой кафтана с длиной камзола — тоже типично дворянской одежды.

Любопытно, что для малообразованных женщин всякая одежда, надеваемая в рукава мужчинами, виделась кафтаном. Других слов они и не знали. Гоголевская сваха называет кафтаном фрак Подколесина («Женитьба»), Коробочка — фрак Чичикова («Мертвые души»).

Разновидностью кафтана была ПОДДЁВКА. Лучшую характеристику ее дал блестящий знаток русского быта драматург А.Н. Островский в письме артисту Бурдину: «Если ты называешь поддевкой кафтан со сборками сзади, который застегивается на одну сторону на крючках, то именно так должны быть одеты Восмибратов и Петр». Речь идет о костюмах персонажей комедии «Лес» — купце и его сыне.

Поддевка считалась более благообразным одеянием, нежели простой кафтан. Щеголеватые поддевки без рукавов, сверх полушубков, надевали состоятельные ямщики. Носили поддевку и богатые купцы, и, ради «опрощения», некоторые дворяне, например Константин Левин в своей деревне («Анна Каренина»). Любопытно, что, подчиняясь моде, как некий русский национальный костюмчик, маленькому Сереже в том же романе сшили «сборчатую поддевку».

СИБИРКОЙ назывался короткий кафтан, обычно синего цвета, сшитый в талию, без разреза сзади и с невысоким стоячим воротником. Сибирки носили лавочники и купцы и, как свидетельствует Достоевский в «Записках из Мертвого дома», заводили себе и некоторые арестанты.

АЗЯМ — разновидность кафтана. Шился он из тонкой ткани и носился только летом.

Верхней одеждой крестьян (не только мужчин, но и женщин) служил АРМЯК — тоже разновидность кафтана, сшитая из фабричной материи — толстого сукна или грубой шерсти. Богатые армяки выделывались из верблюжьей шерсти. Это было широкое, долгополое одеяние вольного покроя, напоминающее халат. Темный армяк носил тургеневский «Касьян с Красивой Мечи». Армяки мы часто видим на некрасовских мужиках. Стихотворение Некрасова «Влас» начинается так: «В армяке с открытым воротом, / С обнаженной головой, / Медленно проходит городом / Дядя Влас — старик седой». А вот как выглядят некрасовские мужички, дожидающиеся «у парадного подъезда»: «Загорелые лица и руки, / Армячишко худой на плечах, / По котомке на спинах согнутых, / Крест на шее и кровь на ногах….» Тургеневский Герасим, выполняя волю барыни, «накрыл Муму своим тяжелым армяком».

Армяки часто носили ямщики, надевая их зимой сверх полушубков. Герой повести Л. Толстого «Поликушка» едет за деньгами в город «в армяке и шубе».

Гораздо примитивнее армяка был ЗИПУН, который шили из грубого, обычно домотканого сукна, без воротника, с раскошенными полами. Увидев сегодня зипун, мы сказали бы: «Балахон какой-то». «Ни кола, ни двора, / Зипун — весь прожиток», — читаем в стихотворении Кольцова про бедного мужика.

Зипун был своего рода крестьянским пальто, предохраняющим от стужи и непогоды. Носили его и женщины. Зипун воспринимался как символ бедности. Недаром пьяный портной Меркулов в рассказе Чехова «Капитанский мундир», хвалящийся былыми высокопоставленными заказчиками, восклицает: «Пущай лучше помру, чем зипуны шить!»

В последнем номере своего «Дневника писателя» Достоевский призывал: «Дослушаем серых зипунов, что-то они скажут», имея в виду бедный, трудовой народ.

Разновидностью кафтана была и ЧУЙКА — длинный суконный кафтан халатного покроя. Чаще всего чуйку можно было видеть на купцах и мещанах — трактирщиках, мастеровых, торговцах. У Горького есть фраза: «Пришел какой-то рыжий мужчина, одетый мещанином, в чуйку и высокие сапоги». В русском быту и в литературе слово «чуйка» иногда употреблялось как синекдоха, то есть обозначение ее носителя по внешнему признаку — недалекого, невежественного человека. В поэме Маяковского «Хорошо!» есть строки: «Салоп говорит чуйке, чуйка салопу». Здесь чуйка и салоп — синонимы заскорузлых обывателей.

Домотканый кафтан из грубого некрашеного сукна назывался СЕРМЯГОЙ. В рассказе Чехова «Свирель» изображен старик-пастух в сермяге. Отсюда эпитет сермяжный, относящийся к отсталой и бедной старой России — сермяжная Русь.

Историки русского костюма отмечают, что для крестьянской одежды не существовало строго определенных, постоянных названий. Многое зависело от местных говоров. Некоторые одинаковые предметы одежды в разных говорах назывались по-разному, в других случаях одним словом в различных местах назывались различные предметы. Это подтверждается и русской классической литературой, где понятия «кафтан», «армяк», «азям», «зипун» и другие нередко смешиваются, иногда даже у одного и того же автора. Однако наиболее общие, распространенные характеристики этих видов одежды мы сочли своим долгом привести.

Из крестьянских головных уборов только недавно исчез КАРТУЗ, имевший непременно околыш и козырек, чаще всего темного цвета, иначе говоря — неформенная фуражка. Картуз, появившийся в России в начале XIX века, носили мужчины всех сословий, сначала помещики, потом мещане и крестьяне. Иногда картузы были теплыми, с наушниками. Манилов («Мертвые души») появляется «в теплом картузе с ушами». На Инсарове («Накануне» Тургенева) «странный, ушастый картуз». В картузах ходят Николай Кирсанов и Евгений Базаров («Отцы и дети» Тургенева). «Изношенный картуз» — на Евгении, герое «Медного всадника» Пушкина. В теплом картузе путешествует Чичиков. Иногда картузом называлась и форменная фуражка, даже офицерская: Бунин, например, вместо слова «фуражка» употреблял «картуз».

У дворян была особая, форменная фуражка с красным околышем.

Здесь надо предупредить читателя: слово «картуз» в старину имело и другое значение. Когда Хлестаков приказывает Осипу посмотреть в картузе, нет ли там табака, речь идет, конечно, не о головном уборе, а о мешочке для табака, кисете.

Простой трудовой люд, в частности ямщики, носил высокие, округлые шапки, прозванные ГРЕЧНЕВИКАМИ — по сходству формы с популярной в то время лепешкой, испеченной из гречневой муки.

Сельский сход. Начало 19 века. Художник А.Убиган.

ШЛЫКОМ пренебрежительно называлась всякая крестьянская шапка. В поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» есть строки: «Гляди, куда деваются крестьянские шлыки». На ярмарке мужики оставляли свои шапки трактирщикам в залог, чтобы позднее выкупить.

В названиях обуви особых изменений не произошло. Низкая обувь, как мужская, так и женская, в старину называлась БАШМАКАМИ, ботинки появились позднее, ничем существенно не отличаясь от башмаков, но дебютировали в женском роде: на ноге у героев Тургенева, Гончарова, Л. Толстого была БОТИНКА, а не ботинок, как говорим мы сегодня. Кстати, ботинки, начиная с 1850-х годов, активно вытеснили почти непременные для мужчин сапоги. Особо тонкая, дорогая кожа для сапог и другой обуви называлась ВЫРОСТКОВОЙ (из шкуры теленка менее чем годичного возраста) и ОПОЙКОВОЙ — из шкуры теленка, еще не перешедшего на растительный корм.

Особо щегольскими считались сапоги с НАБОРОМ (или сборками) — мелкими складками на голенищах.

Еще лет сорок назад многие мужчины носили на ногах ШТИБЛЕТЫ — ботинки с крючками для наматывания шнурков. В таком значении мы встречаем это слово у Горького и Бунина. Но вот уже в начале романа Достоевского «Идиот» мы узнаем о князе Мышкине: «На ногах его были толстоподошвенные башмаки со штиблетами — все не по-русски». Современный читатель умозаключит: не только не по-русски, но и не по-людски вовсе: две пары обуви на одном человеке? Однако во времена Достоевского штиблеты означали то же, что гетры — теплые чехлы, надеваемые поверх обуви. Эта западная новинка вызывает ядовитые замечания Рогожина и даже клеветническую эпиграмму на Мышкина в прессе: «Возвратясь в штиблетах узких, / Миллион наследства взял».

Женская крестьянская одежда

Деревенской женской одеждой исстари служил САРАФАН — длинное безрукавное платье с наплечьями и пояском. Перед приступом пугачевцев на Белогорскую крепость («Капитанская дочка» Пушкина) ее комендант говорит жене: «Коли успеешь, надень на Машу сарафан». Деталь, современным читателем не замечаемая, но существенная: комендант рассчитывает, что в деревенской одежде, в случае взятия крепости, дочь затеряется в толпе крестьянских девушек и не будет опознана как дворянка — капитанская дочка.

Замужние носили ПАНЁВУ или ПОНЁВУ — домотканую, обычно полосатую или клетчатую шерстяную юбку, зимой — с телогрейкой. О купчихе Большовой приказчик Подхалюзин в комедии Островского «Свои люди — сочтемся!» с презрением говорит, что она «чуть-чуть не поневница», намекая на ее простонародное происхождение. В «Воскресении» Л. Толстого отмечается, что бабы в сельской церкви были в панёвах. В будни на голове носили ПОВОЙНИК — платок, обвитый вокруг головы, в праздники КОКОШНИК — довольно сложное сооружение в виде полукруглого щитка надо лбом и с тульей сзади, или КИКУ (КИЧКУ) — убор с выдающимися вперед выступами — «рогами».

Появиться на людях с непокрытой головой для замужней крестьянки считалось большим позором. Отсюда «опростоволоситься», то есть опозориться, оскандалиться.

Слово «ШУШУН» — род деревенской телогрейки, короткой кофты или шубки, памятно нам по популярному «Письму матери» С. А. Есенина. Но встречается оно в литературе много раньше, еще в «Арапе Петра Великого» Пушкина.

Источник

Русский крестьянский костюм XIX века

С первого взгляда он кажется простым: сарафан, рубаха с расшитыми рукавами и головной убор. Однако при внимательном рассмотрении раскрываются многие тайны, а вместе с ними и сказочная красота наряда, особенно его праздничного варианта, который чаще всего изображается в книжных иллюстрациях и показывается в музеях. Основой женского и девичьего костюма является рубаха, преимущественно белого цвета. На рубахах конца XVIII — начала XIX видим полики — вставки, расширяющие верхнюю часть. Форма рукавов была различной: прямые или суживающиеся к кисти, свободные или сборчатые, с ластовицами или без них. Порой их собирали под узкую обшивку или под широкий, украшенный кружевом манжет.

Еще одна часть женского костюма — сарафан. Само слово восточного происхождения, означало «одетый с головы до ног». Женская одежда подобного типа, существовавшая в крестьянской среде с XIV века, имела различные названия, связанные с ее покроем или материалом: костыч, сукман, косталан, дольник, клинник, штофник, кумачник, китайник и другие. В конце XIX века наименование сарафан закрепилось за одеждой этого типа. К концу XIX века в северных губерниях появляется прямой или круглый сарафан на лямках. Для свадебных и праздничных сарафанов в богатых семьях XVIII-XIX веков использовали полупарчу. Преобладали голубой, зеленый, темно-синий, лиловый и темно-вишневый тона. Бедные слои крестьянства шили праздничные сарафаны из однотонных, без узора тканей или шерстяной домотканой материи.

Для всей территории России характерны две различные категории головных уборов: девичьи предполагали открытые волосы и теменную часть головы, делались в форме обруча или повязки, и женские, которые полностью скрывали волосы, обладавшие, по народным поверьям, колдовской силой и навлекавшие несчастья. Девичьи повязки имели форму прямоугольника и укреплялись на голове с помощью лент и тесемок.

Мужской костюм был менее разнообразен, чем женский. Мужская одежда середины ХIХ столетия состояла из домотканой холстовой рубахи — косоворотки и также портков. Разрез ворота на левой стороне, а на правой стороне — для русских редкое явление. Рубаху носили поверх штанов и подпоясывали ремнем или длинным кушаком.

Порты шились из полосатого холста с преобладанием синих, серых и белых цветов. Их шили узкими, плотно облегающими ноги, без карманов, завязывали их на поясе шнурком или верёвкой («гашником»).

Невозможно представить народный русский костюм без пояса. Ходить без пояса считалось неприличным, особенно молиться Богу. Нельзя было и спать без него. Распоясать человека — значило обесчестить его. Красный пояс, подаренный мужу, охранял его от лихого ока, наговора, чужих жен. Мужчины подвешивали на пояс гребни, кисеты.

Из мужских головных уборов наиболее распространены были высокие барашковые шапки, шапки- мерлушки. С середины XIX в. стали носить малахаи, а летом картузы. Чаще всего их украшением так же была шелковая лента по околышу, за которую в нескольких местах затыкали живые или искусственные цветы. Надевали их, слегка сдвинув на одно ухо.

Любой крестьянский костюм обязательно дополнялся обувью — лаптями. Их плели из лыка и бересты. Лапти использовали во все времена года, а для тепла и прочности подошвы проплетались конопляной веревкой, то есть «подковыривались».

Итак, даже поверхностное знакомство с народным костюмом свидетельствует о том, что это явление очень интересное и сложное. Вы никогда не встретите одинаково украшенных рубах, передников или головных уборов.

Можно лишь восхищаться тонким вкусом, чувством меры, умением черпать вдохновение из окружающей природы, неистощимой фантазией простых русских женщин, изготовивших эти шедевры.

Комментарии